Последние годы приходилось вести очень интересные дискуссии с людьми, стремящимися редуцировать познание к опыту - например, кантианцами и радикальными конструктивистами.
Хотя их позиция часто производила впечатление логически безупречной, мне каждый раз казалось очень странным и запутанным одно место в ней - а именно соотношение Я и Мы.
Когда радикальный конструктивист или кантианец говорит о восприятии или опыте, он описывает их так, что становится ясным, что речь идет об индивидуальном опыте. Однако, индивид не породил науку, не создал человеческого познания, и вообще индивид так понимаемый - это солипсист, которому не дано ничего кроме звуков и цветовых пятен. Но кантианцы говорят: нам дано, мы видим, мы воспринимаем. Они явно намекают на коллективный субъект познания. Однако «Мы», коллектив, устроен совсем по-другому, чем Я, индивидуальный наблюдатель. У «Мы» нет сознания, и нет данного индивиду единого и тотального поля восприятия. «Мы» состоит из отдельных наблюдателей, которые могут смотреть друг на друга, и таким образом констатировать «я» как эмпирический, материальный факт. «Мы» видит ограниченность и смертность индивида, и таким образом легко конструирует идею вещи, находящейся за пределами восприятия индивидом. Мы видит себя как материальный, эмпирический факт, а значит осознает свою ограниченность во времени и пространстве, и легко вводит понятия вещи, находящейся за пределами доступа к «мы». Игра возникающих и исчезающих наблюдателей имеет совсем не те же свойства, что тотальное и непрерывное наблюдение индивида.
И тут возникает проблема социологии познания: индивиду со своей индивидуальной, фихтеанской точкой зрения очень трудно преодолеть давление коллектива предлагающего ему категории и диспозиции познания.
В сущности, академик Фоменко ввязался именно в эту проблему: он предлагает каждому своему читателю перепроверить и перепродумать все ориентиры, предложенные историей, культурой, коллективом. Самое меньшее - это очень трудно.
