По Бергсону, предсказать наступающее событие (и в особенности духовное событие, скажем, человеческий поступок) невозможно, но задним числом, после того как событие уже произошло, в предшествующих событиях можно увидеть его "причины" и "эмбрионы". То есть будущее как бы создает в прошлом свою "тень".
Может быть, к истории литературы эта философия применима больше, чем где-либо еще. Хороший писатель, кажется, обречен быть пророком. Потомки обязательно увидят, как в его творчестве отразились наступающие грозные и потрясающие события, более того, предчувствие будущих гроз станет объяснением многих парадоксов и темных мест в великих литературных текстах.
И увидят они прежде всего вот что: террор содержит в себе момент деинтеллектуализации власти: обгоняя развитие легитимных знаков различия, террор во многом начинает обходиться без помощи социальной семиотики, власть перестает быть системой условностей и возвращается к своему древнему истоку - чистому насилию.
