Тойнби говорил, что многим культурам свойственен и архаизм (ностальгический взгляд в прошлое) и футуризм (нетерпеливый взгляд в будущее), но у нас есть два архаизма, причем второй из них обладает специфическими «родимыми пятнами» футуризма- это устаревший футуризм. Соответственно развращенного человека современности критикуют сегодня одновременно и со стороны «Традиционной духовности», и со стороны «труженников-советских инженеров», с одной стороны отец Смирнов, с другой- «писатель-футуролог Максим Калашников».
Приход «второг дыхания» к некоторым традиционалистским идеологиям во многом объясняется именно стигматизацией Модерна в качестве «устаревшего». «Архаисты первого типа» могут добавить себе в «актив» то, что их главный враг повержен и они тем самым избавились от давления, которое на них в прошлом оказывалось идеологиями Просвещения. Религия не то, чтобы получила больше оснований для укоренения в современность – но она может всем указывать на крушение воинствующего атеизма, который дискредитирован именно в силу своей воинственности - поскольку эта воинственность не соответствовала порожденным тем же самым Просвещением представлениям о политическом прогрессе.
Между тем постмодерновая современность хотя и преобразует все вокруг, но не презентует себя в качестве навязываемой идеологии, постмодернизм демонстративно отказывается от больших нарративов и имеет пустоту в центре. В силу этого у носителей традиционалистских идеологий создается впечатление (отчасти верное, отчасти ложное) что дискредитация Модерна порождает некий вакуум, который можно занять.
